Священник и Пастор

Пастор пришел в себя от желания  прокашляться. Горло то ли жутко пересохло, то ли было забито пылью, но  прокашляться и попить — это были единственные мысли в его голове.

 Он лежал лицом, точнее шлемом, в землю и не видел ничего вокруг. Зато  почувствовал, как его то ли пнули, то ли чем-то толкнули в бок, словно  проверяя, жив ли он.

Фридьешу со всякой потусторонщиной  приходилось сталкиваться в свои невеликие годы. Вот разве что Варейские  туманы миновали, а так и оборотни, и жрецы, и гости из прошлого, всякое  было. Но чтобы такое… Про подобный выбрык потустороннего он даже не  слышал.

Пастор помнил, как во время операции накатила слабость, и  мир потемнел. А потом осталась дикая сухость. Парень не стал  противиться своему желанию и прокашлялся, попытался сглотнуть, чтобы  смочить горло хотя бы слюной.

«Я умер? Но для призрака я слишком  хорошо чувствую». Впрочем, через секунду Дьешь понял, что чувствует не  всё. Биолокация, к которой он успел привыкнуть, молчала, будто её и не  было. А ведь должен был почувствовать то, что толкнуло его в бок.

Пастор осторожно пошевелился, упираясь в землю ладонями, и перекатился  на бок. «Что бы это ни было, прямо сейчас оно не хочет меня сожрать —  иначе меня бы уже ели». Не то чтобы Дьеша часто пытались сожрать, но он  таки мог припомнить пару душераздирающих историй на эту тему, так что  знал, как это порой бывает.

Стоило только перекатиться, как толчок  в плечо опрокинул Пастора на спину, и взору открылось голубое небо, на  фоне которого над ним стоял человек.

Мужчина с то ли испанскими,  то ли итальянскими чертами во внешности, но при этом яркими светлыми  глазами, тяжело определяемого возраста, то ли чуть за сорок, то ли почти  под пятьдесят, проседь в волосах и щетине сбивала с толку, смотрел на  него оценивающе и задумчиво. В сочетании с угрюмым выражением лица и  потрёпанной косухой, в которую он был одет, это почему-то наводило на  мысли о каких-то бандитских разборках в тёмных переулках. Фридьешу  бросилась в глаза колоратка, видневшаяся из-за поднятого ворота куртки.  Не узнать пасторский воротничок было невозможно — с такой фамилией, как у  Фридьеша-то. Пастором быть тяжело, каждый раз при знакомстве уточнять  приходится, что не священнослужитель, просто фамилия такая. Да и  поведения соответствующего ждут. С другой стороны — это неплохая маскировка, которой иногда можно и воспользоваться. Сутана порой  срабатывает не хуже мантии-невидимки…

Остальной облик незнакомца не вязался с привычным образом священника. Но, если это потустороннее… Всякое бывает.

— Умер или рассыпался в прах? — поинтересовался незнакомец, закидывая на плечо окровавленный кусок трубы.

— Кажется, второе, — неуверенно сказал Фридьеш. Вставать не хотелось, но было надо, так что он попытался сесть. — А что?

Сесть  оказалось сложно, но можно. Теперь можно было смотреть на пейзаж  истрескавшейся пустынной земли, раскинувшийся во все стороны до  горизонта.

— Ничего, — пожал плечами странный собеседник. — Просто всё очень неправильно. Ты кто? И откуда? И какой веры?

— Меня зовут Фридьешь, — отозвался Пастор. — Я полицейский, венгр, католик.

Можно было уточнить, что не просто полицейский, а посвящённый Тайной  Полиции, но это был неоправданный риск. Дьешь не знал ничего об этом  человеке — и человеке ли? — и не хотел раскрывать лишнюю информацию. Что  спросили, то и ответил.

— А ты кем будешь? — задал он встречный вопрос, рассматривая собеседника.

— Александер, экзорцист, — ответил тот, протягивая свободную руку. — Поднимайся, будем стоять на месте, помрём насовсем.

Мысль  звучала очень даже здраво, так что Пастор ухватился за протянутую  ладонь и с некоторым трудом утвердился на ноги. При взгляде не снизу  вверх оказалось, что они с Александером примерно одного роста.

На  экзорциста Дьешь смотрел с немалым уважением. Чтобы творить чудеса,  человек должен верить. Не как когда любой поверит в бога, если  столкнётся нос к носу с хищной нечистью, нет, тут нужна ровная,  непрерывная, постоянная вера без попыток найти рациональное объяснение.  Фридьешь так не мог. Может, потом, когда повзрослеет и перебесится.

Душу кольнуло болью и беспокойством за родных и близких — вдруг они тоже?..

— Мау!

Откуда выпрыгнул Мракс, Дьешь не заметил. Матёрый сиамец окраса  блю-пойнт, подняв торчком крючковатый хвост, взбежал по Дьешу, как по  столбу, и прижался к шлему боком. Пастор машинально поднял руку, чтобы  коснуться гладкой шерсти.

— И ты здесь, дружище?

— Это что, кот? — Александер указал на сиамца трубой, а может, хотел сохранить между ними дистанцию.

— Не совсем, — Фридьешь покачал головой. — Это дух мёртвого кота или что-то вроде. А ты его, значит, видишь.

Это означало, что они находятся не на Земле. Мракса не видели даже медиумы, если не были дружны с Фридьешем.

— Только не надо его изгонять, — спохватился Дьешь, вспомнив, с кем имеет дело. — Это не злокозненный дух, он защитник.

—  Мёртвого кота тут тоже быть не должно, — ультимативно заявил Александер, как  будто то, появился тут Мракс или нет, зависело от Пастора. — Так что  следи за ним как следует, будет глупо, если он именно он нас и  прикончит.

А затем экзорцист, как и предлагал, пошёл прямо. Хотя  Дьешь уже не был уверен, прямо это, налево или направо от его  изначального положения. Пейзаж во все стороны был совершенно одинаковый,  и только сейчас Пастор понял, что, несмотря на ослепительный свет  вокруг, солнца над головой не было.

— Понял, — Дьешь сухо кивнул и двинулся следом за Александером, подстроившись под его шаг.

— Ты что-то знаешь об этом месте? — спросил он через пару минут. — Ты  так уверенно говоришь, что что-то не так, как должно быть, значит,  знаешь, как тут всё в норме, да?

— И пошел Каин от лица Господня и  поселился в земле Нод, на восток от Эдема, — процитировал Александер Бытие  4:16. — Я не знаю, только предполагаю. Мы умерли, но попали не туда,  куда должны по своей вере. Значит, либо мы не умерли на самом деле… либо  умерли не до конца. Ты знаешь какие-нибудь языки, кроме родного? Если  попробуешь на них говорить, получится то же самое. Солнца над головой  нет, но слепит, как в долбаной пустыне. А вот там, — он указал направо, —  там что-то есть и это что-то… я не знаю, я такого никогда не встречал  и, честно говоря, не хочу встречать. В общем, подозрительно похоже… если  верить описаниям.

Про языки — это была легко проверяемая  информация. Пастор попробовал просто перечислять вслух название языка на  этом самом языке — венгерский, английский, русский, — и убедился, что  всё звучит и воспринимается одинаково.

— Может, нам идти не  параллельно этому чему-то, а от него? — предложил Дьешь, махнув рукой  налево. Мракс, сидевший на левом плече, завопил, что Нечего тут Руками Махать, — Пастор привычно "переводил" крики своего кота на человеческий.  После секундного молчания сиам уже гораздо тише проурчал, что тоже  Хочет Подальше, оглянувшись в сторону непонятного-большого-опасного и  вздыбив шерсть на загривке.

— Мы идём на север, — констатировал Александер, как будто это было само собой разумеющимся фактом и не требовало никаких разъяснений.

«Как Табаки, что ли?» Дьешь проглотил рвущуюся с языка аналогию, мало ли, шутка не будет понята.

— Если мы идём на север, тогда на западе будет Эдем… — сказал он вместо  этого. — Да, не думаю, что нам туда стоит торопиться. А на севере что?

— Авалон, — улыбнувшись уголком рта, ответил Александер. — Как минимум, я на это надеюсь.

— Я всю жизнь ждал знака, что явится  свыше, приведёт к тропе на остров Авалон. Я наполнен силой, и стук  сердца слышен, с каждым мигом ближе древний Авалон… — напел негромко  Фридьешь. — Древний остров в землях фейри, где нашли последнее  пристанище Артур и Гвиневера… Неплохое место.

 Насколько Дьешь помнил мифологию, с  Авалона можно было вернуться не Землю, остров не был полностью закрыт  от людей. «Эх, вернуться бы только в нужное "тогда"!» — подумал он.

—  Да Вы, я смотрю, менестрель, — прокомментировал Александер. — Я не уверен в  неплохости этого места, но, как минимум, с него можно выбраться обратно.  Вроде бы. Знать бы ещё, почему мы оказались здесь.

— Песня не  моя, — честно предупредил Фридьешь. — Я слышал её и запомнил несколько  строк. Я вообще люблю собирать разные истории. И про Авалон слышал  разное. Хоть и жил далеко от него.

— В любом случае, ни там, ни тут нас быть не должно. Живые не попадают в эти земли. Мёртвые, но верующие тоже.

—  Мне кажется, что-то пошло неправильно, — кивнул Пастор. — Я даже не  знал, что с нашей старушки-Земли можно попасть куда-то ещё, кроме  Потустороннего мира.

— Можно попасть за Завесу, в Пенумбру, если  речь об этом. А оттуда можно быть затянутым в Умру, оттуда в глубокую  Умбру, а что дальше, непостижимо разуму человека. Да и не нужно, я  предполагаю, - ответил Александер.

— Пенумбра… — медленно повторил  Дьешь. — Я такого слова не слышал. Мы зовём его Потусторонним, изнанкой.  Есть города, где это Потустороннее подходит очень близко, насколько  вообще там применимы понятия расстояния. И порой на город опускается  туман, густой и непроглядный. В этом тумане можно пройти в другое место,  в прошлое или даже будущее, а можно остаться навсегда. Сколькие  остаются, нам доподлинно неизвестно, парадокс выжившего свою роль  играет.

— И ты вот это вот так просто… знаешь?

— Ну, да, —  кивнул Фридьешь. — Мне это по работе надо, так что нас учат. И про  потустороннее рассказывают, и про его порождения. Я даже имел дело с  заблудившимся в тумане человеком, который родом из позапрошлого века  был.

Александер почесал затылок.

 — И это в нескольких городах? Каких, например?

—  Я доподлинно знаю только про свой город, Варейт, — пожал плечами  Пастор. — Это недалеко от Будапешта, столицы Венгрии. Может, ещё  российский Санкт-Петербург, про этот город тоже всякую мистику  рассказывают.

— Так… ладно. Расскажи ещё что-нибудь. Про этот туман, про потустороннее, что знаешь, то и расскажи.

—  Хорошо, — кивнул Дьешь и почесал кота, чтобы собраться с мыслями.  Обычно он теребил браслет-фенечку, но тот сейчас был спрятан под бронёй.  — Потустороннее это источник магии и всего странного. Проклятие  оборотней, ходячие мертвецы, вампиры, призраки — это всё или пришельцы  из-за завесы, или объекты нашего мира, которых коснулось потустороннее.  Иногда оно касается и людей. Если влияние сильное — то получается ведьма  или колдун. Они принимают свойства разной нечисти и при этом могут  творить магию. Но немного, не как в книжках, аваду кедавру или огненный  шар не наколдуют. А бывает, что касание слабое. Тогда человек просто  обретает странные способности. Кто-то видит призраков. Кто-то читает  мысли. Меня тоже прихлопнуло на одной операции, я начал чувствовать  окружающее пространство. Только здесь это не работает.

Священник только хмыкнул себе под нос.

 — Кажется, случившееся приобретает новый масштаб.

—  Поделишься размышлениями? — спросил Пастор. Главенство более знающего  спутника он принял беспрекословно, но хотел чуть лучше понимать  происходящее.

— Ну… я думаю мы с тобой из похожих, но разных версий реальности. Потому что в моей — всё немного по-другому работает.

— Ух ты, — выдал Фридьешь. — Окей, окей… Я теперь попаданец, как в книжках. Умер и попал в другой мир.

Дьешь нервно хихикнул. Ситуация начала наконец до его сознания. Благо,  гибкая и подготовленная психика могла справиться даже с таким  потрясением. Возможно, даже без «шумных» проявлений стресса. Но сейчас  со слегка истерическим смехом Пастор совладал с трудом.

— А если мы не в твоей реальности, а в какой-то третьей, и тут всё совсем-совсем иначе?

—  Тогда я бы всё равно предпочёл идти, а не сидеть посреди пустыни на  месте, — резонно заметил Александер. — У тебя с собой есть что-нибудь  полезное?

Фридьешь притормозил, занялся инвентаризацией снаряги,  распиханной где только можно. На удивление, всё оказалось на месте,  кроме «Каштана».

— У меня с собой гора оружия, запасные патроны, нож, зажигалка и энное количество серебра.

—  То есть, на данной стадии путешествия, ничего, — констатировал  священник. — Хотя я уже отчасти сомневаюсь, что нам может понадобиться  вода или еда. Как минимум, я тут значительно дольше, чем ты, и я всё ещё  не устал, не хочу пить, и не получил тепловой удар. Так что, всё-таки,  вероятно, мы и правда в Землях Нод или чём-то похожем. А что это ваша  изнанка? Кто-нибудь знает, как она выглядит, и как в ней меняется  реальность? 

Дьешь кивнул, принимая к сведению информацию. Он и  сам заметил, что идёт подозрительно легко под грузом снаряги, хотя  должен был свариться и свалиться.

— Потустороннее выглядит  по-разному. Вернувшиеся описывают его каждый по-своему. Кто просто шёл  через туман и вышел не там и не в тогда. Кто видел пространство, похожее  на лоскутное одеяло. Вот городская улица с домом, разрезанным пополам, а  сразу за домом начинается степь или горная гряда. Или это может быть  что-то похожее на реальность, но искажённое в кривом зеркале.  Бесконечный магазин, или дома с волнистыми стенами… На путешественников  часто выбредают хищные местные жители, похожие на тварей из ужастиков. И  это место постепенно выпивает силы.

— У нас похожим образом  выглядит Ближняя Буря. Такая мешанина из времён, пространств и слоёв  реальности. Но если разбирать по слоям… Материальный мир, Завеса, Пенумбра, Ближняя Буря, Умбра… так, чтобы сразу кинуло в Бурю, это…  такого не было. Но в любом случае она не может смешать разные варианты  реальности. Они находятся дальше, — Александер даже остановился. — Если  только не предположить, что некое событие зародилось в Глубокой Умбре.

—  А Глубокая Умбра распространяется на все реальности? — предположил  Пастор. — Поэтому то, что происходит там, отражается на всех мирах?

—  Это я уже не знаю, я просто клирик, — усмехнулся Александер. — Слышал версии  о том, что Глубокая Умбра это вообще как, не знаю, бесконечный  перекрёсток, где находятся проходы изо всех миров во все миры. И версии о  том, что сами миры там находятся. Каких только не слышал.

— Я и  не задумывался о такой глубокой метафизике, — признался Дьешь. — Удачно,  что меня выбросило недалеко от тебя. Оно как-то спокойнее, не в  одиночку.

— Да? А если я не человек вовсе и просто маскируюсь, заманивая тебя куда-то?

В  качестве ответа Пастор стянул с плеча кота, перехватил его обеими  руками и протянул в сторону Александера. Мракс обвис тряпкой и хрипло мяукнул,  не очень довольный таким обращением.

— Дух-защитник на тебя не  реагирует, — пояснил свои действия Фридьешь. — Так что или ты мне не  враг, или так хорошо скрываешься, что ни я, ни он не чуем подвоха. В первом случае подозревать что-то — обижать тебя и ослаблять  взаимодействие. Во втором случае ничего не изменится. Захочешь убить —  убьёшь, или ещё что сделаешь, и вряд ли я что противопоставить сумею.

—  Логично, — согласился священник. — А ничего в вашем мире нет, что могло  бы хоть как-то объяснить произошедшее? Артефакты, пророчества, мифы,  легенды?

— Если какие артефакты с пророчествами и есть, то у меня к  ним доступа нет, — покачал головой Дьешь, возвращая кота на место. — А  известные мне сценарии апокалипсиса выглядят по-другому.

— Аналогично. Вероятно, это вообще не из нашего мира. Что порождает много вопросов.

— Только вот ответить на них некому, мы здесь одни. Пойдём дальше? Куда-то, да придём. Когда-нибудь.

— Или умрём, пытаясь, — добавил клирик, продолжая движение в ту же сторону, что и раньше.

— Или так, — согласился Фридьешь и пошёл следом, держась слева и на полшага позади.

 — Мау! — подытожил Мракс, готовый путешествовать куда угодно, лишь бы не своими ногами и не большому-страшному в пасть.